Мертвый, как ты - Страница 123

К оглавлению

123

Лезвие по-прежнему прижималось к щеке. Дрожа от ужаса, Джесси почти неслышно прошептала:

— Нет!

— Им можно сделать тебе обрезание.

Он подождал, пока до нее дойдет.

Джесси молчала и лихорадочно думала: «Контакт! Надо наладить контакт!»

— Зачем? — спросила она, стараясь казаться спокойной, но голос выдал ее. — Я хочу сказать… зачем вам это нужно?

— Разве обрезание не делают всем еврейским мальчикам?

Джесси кивнула. Острие ножа проткнуло кожу — под самым правым глазом.

— Традиция, — сказала она.

— А девочкам — нет?

— Нет. Некоторые народы делают обрезание и девочкам, но у евреев это не принято.

— Точно?

Нож все больнее колол ее; она не смела пошевелить головой.

— Да, — произнесла она одними губами; от страха у нее отнялся голос.

— Если сделать женщине обрезание, она не сможет получать удовольствие от секса. Обрезанная женщина не способна достичь оргазма, поэтому через какое-то время она и пытаться перестает. Значит, она уже не сможет изменять мужу — смысла нет. Ты об этом знала?

Джесси снова не смогла ответить в полный голос и лишь прошептала:

— Нет…

— Я знаю, как надо делать обрезание, — продолжал ее мучитель. — Специально изучал. Ты не хочешь, чтобы я сделал тебе обрезание, а?

— Нет! — Ей удалось прошептать последнее слово чуть громче. Дрожа всем телом, она уговаривала себя успокоиться, дышать ровно. Ей нужна трезвая голова! — Зачем тебе делать мне обрезание? — сказала она чуть громче. — Обещаю, с тобой я буду хорошо себя вести…

— И вымоешься для меня?

— Да.

— Везде?

— Да.

— И сбреешь волосы на лобке?

— Да.

Не отнимая ножа от ее щеки, мучитель продолжал:

— У меня здесь есть вода — теплая водопроводная вода. Мыло. Губка. Полотенце. Бритва. Сейчас ты снимешь с себя всю одежду и вымоешься как следует. А потом мы поиграем с этой туфелькой. — Он ткнул бутылкой куда-то вниз. — Узнаешь? Точно такую пару ты купила во вторник в магазине «Мариэлла». Жаль, ты выкинула одну из фургона, а то поиграли бы с парой. Но мы и с одной неплохо позабавимся, верно?

— Да, — сказала Джесси и, притворившись веселой, продолжала: — Я люблю туфли. А ты?

— Да, очень люблю. Особенно на шпильках. Женщины могут пользоваться ими вместо вибратора.

— Вместо вибратора? То есть ублажать себя?

— Вот именно.

— Хочешь, чтобы я ввела в себя шпильку?

— Я сам тебе скажу, что делать, когда буду готов! — вдруг рявкнул он. Гнев вспыхнул словно ниоткуда. Он убрал нож от ее щеки и начал резать им изоленту, стягивавшую ей колени. — И вот еще о чем я хочу тебя предупредить, Джесси, — сказал он, снова смягчаясь. — Не хочу, чтобы нам испортили удовольствие, поняла? Нашу маленькую игру.

Она поджала губы и закивала в знак согласия, силясь улыбнуться.

Тогда он поднес нож к самому ее носу:

— Если вздумаешь шутки шутить, если попробуешь ударить меня или бежать, тогда я снова тебя свяжу, только на тебе уже не будет ни спортивного костюма, ни трусов, поняла? А потом сделаю тебе обрезание. Ты только представь, как тебе будет грустно, когда вы с Бенедиктом уедете на медовый месяц. И как тебе будет грустно всякий раз, когда муж будет заниматься с тобой любовью! Так будет всегда, до конца жизни. Представь, чего ты лишишься. Мы с тобой поняли друг друга?

— Да, — проговорила Джесси одними губами.

Она лихорадочно соображала.

Он не сильный. Он просто запугивает ее. Ему нравится унижать ее, издеваться над ней. Нравится видеть ее страх.

В школе ее одно время тоже унижали, травили. Высмеивали ее крючковатый нос, издевались за то, что она из богатой семьи и родители приезжали за ней на дорогих машинах. Но Джесси придумала, как отомстить обидчикам. Они ждут, что жертва будет им подчиняться. Они не готовы к тому, что им дадут отпор. Больше всех ей досаждала Карен Уолдергрейв. И вот однажды Джесси во время хоккейного матча со всей силы треснула Карен клюшкой по колену. Она сломала ей коленную чашку; пришлось делать операцию. Разумеется, происшествие признали несчастным случаем. Учителя знали, что в спорте такие травмы не редкость. Но после того случая Джесси уже никто не травил.

Как только она получит возможность отомстить, этот тип тоже больше не посмеет ее запугивать!

Похититель разрезал изоленту, стянувшую ей лодыжки. Джесси с блаженной улыбкой пошевелила ногами, восстанавливая кровообращение. Тем временем он подошел к раковине и отвернул кран.

— Сейчас пущу тебе тепленькую! — Он обернулся и смерил ее тяжелым взглядом. — А потом развяжу тебе руки, чтобы ты смогла помыться и побриться для меня. Помнишь, что я тебе говорил?

Она кивнула.

— Скажи вслух!

— Я помню, что ты мне говорил.

Он перерезал изоленту, стянувшую ей запястья, и приказал ей самой освободиться.

Несколько секунд Джесси трясла затекшими руками, потом принялась разматывать остатки изоленты. Мучитель не отходил от нее. Он держал нож у самого ее лица и все время поглаживал лезвие пальцем в резиновой перчатке.

— Кидай на пол, ничего, — сказал он, заметив, что она обводит глазами фургон, видимо думая, куда девать обрывки ленты.

Вдруг он нагнулся и поднял с пола кожаную туфлю.

— А ну, понюхай! — приказал он.

Джесси недоуменно нахмурилась.

— Поднеси к носу. Насладись запахом!

От туфли пахло новой кожей.

— Правда, здорово?

Ненадолго он перевел взгляд с нее на туфлю. Джесси заметила, как сверкнули его глаза. Туфля отвлекает его! Он невольно переключает внимание с нее на туфлю! Она снова поднесла туфлю к носу, притворившись, будто наслаждается запахом, а сама незаметно перехватила ее за мысок. И принялась приседать, пружиня — как будто для того, чтобы восстановить кровообращение в ногах.

123